Я до сих пор люблю всякие Рапунцелевские дела. Сказки. Вот такие дела. Всякие небесные фонарики. Вот все эти обожаю: «лишь сейчас я вижу свет, словно ночь вдруг отступила, я теперь с тобой, этот мир расцвел, купол неба голубой». Ла-ла-ла. «У нас у всех внутри живет мечта!» Ла-ла-ла. Могу бесконечно слушать и смотреть. И еще небесных фонариков побольше. Это я.
Я верю в знаки. Верю, что все, что ни делается, к лучшему. Верю людям. И у меня все всегда хорошие. Только одни для меня трудные, другие легкие. И это уже мои проблемы.
Я люблю что-то создавать — чего еще никогда не было до меня. Что-то свое. С ошибками. Люблю рассказывать как есть. Люблю рассказывать о том, что меня трогает. Смешит. Вдохновляет. Раздражает. Злит. Бесит. Радует.
И в тот момент, когда я это делаю — рассказываю о своем — одна половина меня говорит: «Классно получилось! Это ты! Без прикрас! И кому-то может быть интересно то же самое и кто-то может думать или чувствовать похоже», а другая половина: «Ну, держись — сейчас как прилетит!»
Сидела бы тихо, помалкивала, не высовывалась — никто бы тебе ничего и не сказал! Разное же скажут. И есть люди, которые почему-то уверены, что если ты пишешь что-то от себя, и ты оказываешься на виду — то делаешь это исключительно для них — чтобы они поправили твою орфографию, сказали тебе, что тебе лучше делать и с кем, оценили тебя как специалиста, объяснили общественности, что диплом ты купила, пишешь все не сама или сама, но так не бывает, и вообще не моешь в своем доме полы или редко моешь. Или просто коротко: «Бред!»
Сидела бы тихо и ничего бы этого не услышала. Не высовывалась бы и тоже могла бы другим «орфографию подправлять».
Когда я что-то пишу свое и рассказываю о себе — я незащищена и я не могу предсказать, что будет дальше. Я просто набираю побольше воздуха, сажусь и пишу о том, о чем хочется больше всего. А дальше неопределенность. А дальше риск. А дальше, возможно, кто-то будет надо мной смеяться, может быть стыдить, может быть хвалить, может быть сплетничать , может быть радоваться и узнавать в моем свое. По-разному будет. Я никогда не знаю заранее, что будет.
Какие эмоции. Будут потом. У других. Это мой личный эмоциональный риск.
Знать, что «как будет дальше я вообще не знаю» — и все равно дать другим увидеть себя. То, что ты делаешь. Тех людей, которые тебя любят. То, что ты любишь и то, что ты ненавидишь. Быть разной. Быть собой. Как есть. Знать, что это кому-то не понравится. Обязательно не понравится и все равно — отважиться. Говорить о себе. Отважиться высовываться.
Может слышать на все это: «Да кто ты такая? Да что ты о себе возомнила?» — когда ты просто рассказываешь о себе и о том, что ты делаешь или как ты живешь.
Что это? Мазохизм? Ведь ты знаешь, что, когда ты опять откроешься, будут те, кто захочет уколоть и сделать больно? Обязательно будут. Зачем? Сиди тихо — не высовывайся и не будет больно тогда.
Ну, да. Больно не будет. Будет тихо — ты же не высовываешься. Тихо и спокойно. Будет.
Но вот только людей классных рядом не будет, таких же «ненормальных», которые тоже высовываются. Так собственно вы и знакомитесь. Так часто я знакомлюсь. Я высунулась — и они в ответ на мое высунулись. А потом как-то незаметно душами взяли да срослись.
Не будет идей сумасшедших. Не будет воплощения этих идей. Не будет визгов радости и прыганий до потолка от того, что получилось что-то. Не будет этих бессонных ночей, когда мучаешься и придумываешь. Сюжет нового ролика. Новую статью. Новый тренинг. Новый маршрут для путешествия.
Не будет того, что кому-то понравилось, что ты делаешь, человек вдохновился, разозлился может быть, высунулся, пошел и сделал что-то офигенское для своей жизни. Так, чтоб все ахнули.
Не будет этого ничего в моей жизни. Может у кого-то не будет. Из-за меня. Потому что не высунулась. А кому-то надо было, чтобы именно я для него высунулась.
Никаких мук. Не больно. Все предсказуемо. Спокойно. Никаких волнений. Никаких рисков. Все понятно — родился, женился, поработал тихо, умер. А пока не умер, все пишем правильно, без ошибок, все сидим дома, не высовываемся и полы часто моем.
Открываться очень страшно. Подставляться под удары грамотных и неуязвимых людей больно. Когда тебя стыдят — мало приятного. Хочется обратно в раковину.
Я не мазохист. Вот точно. И когда что-то рассказываю про себя, я делаю это не потому, как это объясняет каждый «грамотный тролль» — » а что ты хочешь — раз высунулась — получай!»
Они почему-то уверены — все для них.
Я не мазохист — я эгоист. И высовываюсь исключительно для себя.
Я точно знаю, что никакого интересного творчества, если я буду озабочена тем, кто что про меня подумает и скажет, не будет.
А я до сих пор люблю всякие там небесные фонарики. Я без них не могу. Это моя атмосфера. Я не могу не создавать. Неважно где — на своей кухне, или на своем мастер-классе. На пляже, в гостях, в горах. Мне без разницы. Меня накрывает в самых неожиданных местах. Приступы творчества. У меня не получится творчества — без открытости.
Не будет у меня ничего нового. Не будет рядом искренних людей. Легких для меня. Которые каждый день разные. Которые могут ошибаться. Которые лояльны к другим. Которые готовы продолжать делать свое дело, даже когда толпа критиков показывает пальцем, смеется и говорит, что нет в тебе ничего особенного.
Не будет изменений. Вот этого всего «лишь сейчас я вижу свет, словно ночь вдруг отступила». А я так все это люблю. Создавать изменения в своей жизни. Я без них не могу.
Так что опять рискую. Рисую. Пишу. Мечтаю. Танцую. Говорю вслух. Пою. И это все наполняет мою жизнь энергией и смыслом.
Я до сих пор люблю всякие рапунцелевские дела. Ла-ла-ла. Ла-ла-ла.
